Медицина Петербурга № 2 (199), Февраль 2005

Эндовидеохирургия — область медицины достаточно новая и в нашей стране начала развиваться лить в конце 20го века, а в области отоларингологии недостаточно распространена, таким образом, далеко не все медики знают о ее возможностях и преимуществах. И тем не менее она существует и успешно развивается, в частности, на отделении ЛОР-эндовидеохирургии Мариинской больницы, которое возглавляет врач высшей категории, к.м.н., член Европейского общества ринологов Алексей Юрьевич Кротов. Между прочим, именно он 10 лет назад одним из первых в стране начал заниматься ЛОР-эндовидеохирургией.

Я НЕ ЗНАЮ, ПОЧЕМУ ПОШЕЛ В МЕДИЦИНСКИЙ

Задавать Алексею Юрьевичу стандартный вопрос, почему он стал врачом, мне казалось странным. Ведь он родился в семье ленинградских врачей. Его дед долгие годы возглавлял больницу водников, его отец 35 лет был заведующим кафедрой гигиены Первого медицинского института, а мама работала врачом-кардиологом. Казалось бы, у Алексея с детства должно было быть желание продолжить семейные традиции. Но на самом деле врачом он быть не хотел, а хотел учиться в техническом вузе, потому что с детства был склонен к технике — конструировал модели самолетов, а сделанная им в школе точная копия броневика, на котором выступал Ленин, даже заняла первое место на городском конкурсе юных техников.

— Не знаю, почему я все-таки пошел в медицинский, — признается Кротов сегодня, — но знаю, что сделал это не зря. Моя профессия, моя специальность приносит мне большое удовлетворение. Правда, учась в институте, я долго не мог определиться, в какую область медицины пойти. Одно время мне нравились нервные болезни. Нравились своей логикой, закономерностями диагностики. Когда начался цикл общей хирургии, то я понял — это мое, — что в хирургической специальности я и буду работать.

Предмет ЛОР-болезни начался в институте, когда уже прошли и хирургия, и гинекология, к этому времени я уже видел достаточно много серьезных операций, но в ЛОР-операционных мне становилось не по себе. Операции тогда проводили преимущественно под местной анестезией, не способной обеспечить полноценное обезболивание, и зачастую напоминали «битву» врача с пациентом. Кроме того, не давали покоя собственные детские воспоминания — в детстве ЛОР-врачи резали меня буквально по кусочкам — сначала удалили аденоиды, потом коагулятором рассекли миндалины, потом их удалили частично, затем полностью. Представляете, в то время, когда я смотрел на лоток с инструментами ЛОР-врача, меня просто трясло.

Кажется странным, что такие отрицательные эмоции привели к тому, что Алексей Кротов выбрал специальность отоларинголога. Сам он шутит, что если Ульянов стал Лениным потому, что мстил за брата, то он стал ЛОР-врачом. потому что мстил за свое детство. Но, скорее всего, он подсознательно, а, может, и сознательно стремился к тому, что сам будет работать по-другому — щадя пациента. 

НОВАЯ ЛОР-ХИРУРГИЯ

И он работает по-другому. Доктор Кротов и его коллеги почти никого не оперируют под местной анестезией и выполняют операции преимущественно под наркозом, причем используют те его варианты, которые не приносят вред здоровью пациента. В результате пациент переносит операцию легко — «заснул-проснулся». Кроме того, отрабатываются все необходимые условия, чтобы человеку было максимально комфортно, чтобы он легко переносил послеоперационный период. Например, во многих клиниках после операции нос плотно тампонируют марлевыми тампонами, вызывающими страдания пациента, у доктора Кротова подобное невозможно. 

— Да, — соглашается Алексей Юрьевич, — того страшного, о чем я вам рассказывал, на нашем отделении не увидишь. У нас идет спокойная работа. Операции выполняются под хорошим визуальным контролем с помощью эндоскопов и видеоаппаратуры. Данное оборудование особенно актуально в нашей специальности, так как мы зачастую работаем в тех местах, которые с трудом доступны обзору, при традиционном осмотре с помощью рефлектора. Использование же современной техники позволяет не только поставить правильный диагноз, но и произвести операцию с минимальной травмой и более надежным результатом.

Кроме того, если раньше операции были направлены на лечение проявлений заболевания, то сейчас мы всегда стараемся выявить причину, которая привела к возникновению заболевания и устранить ее. Например, при хроническом гайморите зачастую гайморову пазуху вскрывают, удаляют из неё всю слизистую оболочку, и такая травматичная операция часто не дает результатов. Мы же действуем по-другому — в полости носа приводим в идеальное состояние носовую структуру, расширяем естественные соустья в пазухах, пазуху же не трогаем вообще. Таким образом, мы создаем условия для самовосстановления органа. И примерно в 80- 85% люди вообще забывают о том, что когда-то болели.

МНЕ НУЖНО ВИДЕТЬ РЕЗУЛЬТАТ 

После окончания вуза Кротов начал работать в НИИ уха, горла, носа и речи — серьезном учреждении со своими традициями, со своей школой. Причем сразу попал на научную ставку — «младший научный сотрудник». Молодой врач стал заниматься наукой, дежурить по скорой помощи.

— Дежурства были очень тяжелые, — вспоминает он, — приходилось, например, у человека с асфиксией делать трахеотомию в самых сложных условиях — на полу, в машине скорой помощи. А операция эта очень ответственная — сопряжена с возможным кровотечением и потерей пациента. В общем, за семь лет школа была пройдена серьёзная!

Затем Кротов ушел на преподавательскую работу в САНГИК ассистентом кафедры. Но преподавательская работа со временем перестала приносить удовлетворение. Кротов через восемь лет снова вернулся в ЛОР-институт в качестве руководителя клиники. Вскоре одновременно он стал преподавать на кафедре высоких технологий в оториноларингологии МАПО. — С врачами намного интереснее, — признается Алексей Юрьевич, — чем со студентами, когда много времени приходится тратить на такие вещи, как поддержание внимания и порядка. У врачей же я видел большую заинтересованность и желание применить новые методы лечения в своей практике.

А 10 лет назад Алексей Юрьевич Кротов увлекся эндоскопическими операциями при ЛОР-заболеваниях. Да, иное направление являлось принципиально новым и предусматривало совершенно иные подходы в диагностике, в трактовке причинно-следственных связей формирования заболеваний. Да и сами операции очень отличались от традиционных: с одной стороны, они более щадящие и минимально травматичные, с другой — значительно более сложные технически.

Делать первые шаги было очень сложно, потому что в нашем городе этим направлением еще никто не занимался, да и в мировой практике оно еще не насчитывало и десятилетия. Первые знания и навыки Кротов приобретал у врачей В.С.Козлова из Ярославля и москвичей Г.З.Пискунова, А.С Лопатина, которые стали первопроходцами в России. Потом уже были стажировка в Австрии, большая самостоятельная работа и, наконец, обучение эндоскопической микрохирургии врачей из различных регионов России, а также выступления на различных научных форумах. Все получилось благодаря удачному стечению обстоятельств. С одной стороны, было большое желание продвинуться вперед, с другой — то, что в ЛОР-институте были приобретены аппаратура и инструментарий, необходимые для работы.

— Но получить аппаратуру — это только полдела, — говорит Алексей Юрьевич, — надо этим делом заболеть, пройти важные начальные этапы, научиться правильно работать. Начинать всегда тяжело — посоветоваться не с кем. Даже сейчас, когда все идет по накатанным рельсам, мы постоянно думаем о том, как совершенствовать лечение. Например, тампонада носа, про которую я уже упоминал. К сожалению, повсеместно после операций в полости носа его туго тампонируют марлевыми турундами, которые в основном и обеспечивают страдания пациентов в послеоперационном периоде. Мы уже давно отказались от данного вида тампонады и последние годы использовали специальные резиновые, промасленные тампоны, которые сейчас используются в европейских клиниках. Они значительно лучше переносились пациентами по сравнению с традиционными, не травмировали слизистую оболочку, но, однако, все же вызывали дискомфорт. Поэтому в течение последнего года мы и от них отказались, а для тампонады используем специальный биологический материал, который, заполняя полость носа, не оказывает давления и не вызывает у пациентов даже незначительных неприятных ощущений. Они зачастую сами удивляются, насколько комфортно себя чувствуют даже после очень серьезных операций.

— Но ведь этот материал, наверное, значительно дороже, чем обычная марля? — задаю я обывательский вопрос.

Доктора Кротова мой вопрос удивляет. Действительно, причем здесь «дорогие», если это хорошо для пациента? — Кстати, этот материал стоит недорого, — поясняет он, — правда, ставить такие тампоны технически более сложно. Но больной с традиционными марлевыми тампонами и пациент с тампонадой, которую мы используем сейчас — это разные люди. Один мучается и считает часы до момента, когда их удалят, а другой чувствует себя спокойно, интересуется в деталях, как прошла операция, спокойно ест, спит. У них даже глаза разные. Это важно. Мы должны относиться к пациентам с полным пониманием того, что их хорошее самочувствие — главная наша ценность.

ВСЁ ЧТО НИ ДЕЛАЕТСЯ, ВСЕ К ЛУЧШЕМУ

Четыре года назад после проведения реорганизации в ЛОР-институте Алексею Юрьевичу пришлось из него уйти. В то время у него была мечта организовать новое специализированное отделение, в котором можно было бы дальше развивать и совершенствовать эндоскопическую микрохирургию. Он счастлив, что нашел отклик и понимание у главного врача Мариинской больницы О.В.Емельянова и был поддержан своим первым учителем по специальности — главным оториноларингологом, заведующим кафедрой оториноларингологии СПБ медицинского университета проф. М.С.Плужниковым. Первоначально два года доктор Кротов проработал в Мариинской больнице на другом отделении. — Чтобы себя в деле показать, — поясняет он, улыбаясь.

В это время организовывал отделение ЛОР-эндовидеохирургии, набирал персонал. По его словам, он постарался учесть недостатки нашей медицины, и сделать так, чтобы на новом отделении они были сведены к минимуму. В результате он с полным правом может сказать: «У нас очень хороший, психологически комфортный коллектив, прекрасный сестринский персонал. Дело отточено до мелочей. А главное — мы людей видим, а не смотрим сквозь них».

Отделение доктора Кротова работает в рамках ОМС и по хозрасчету, тем самым зарабатывая деньги для больницы и имея возможность достойно оплачивать работу персонала, правда, соответственно, и спрашивая с него в полной мере. В то же время при наличии полиса ОМС пациент не платит за нахождение на отделении, за наркоз, кроме того, стоимость операции уменьшается.

Алексей Юрьевич очень рад тому, что удалось, хоть и с большим прудом, получить лицензию на оказание помощи детям. — Эндоскопическая диагностика и щадящие операции очень востребованы, особенно для детей, — поясняет он, — однако ситуация в нашей стране развивается парадоксально: так, если для взрослых пациентов это современное направление начинает постепенно развиваться, то в детской оториноларингологии оно пока делает лишь первые шаги.

МНЕ ХОЧЕТСЯ СДЕЛАТЬ ЧТО-НИБУДЬ НЕОБЫЧНОЕ

Технические наклонности Алексея Кротова тоже не пропали даром. Так, он создает необходимые для работы новые приборы. Например, разработал прибор для оценки носового дыхания. Когда человек жалуется, что он плохо дышит носом, насколько плохо, определить невозможно. Его пролечили (медикаментозно или хирургическим путем), а насколько эффективно было это лечение, сложно определить. По мнению доктора Кротова, проверка носового дыхания должна быть таким же стандартом, как и аудиометрия у больных с нарушениями слуха. Алексеи Юрьевич надеется, что если удастся наладить выпуск этого прибора, цена его будет вполне приемлема для оснащения стационаров и поликлиник. Между прочим, с помощью этого прибора можно проводить и аллергологичес тесты, при которых слизистая оболочка носа реагирует на аллерген, а прибор эту реакцию точно фиксирует.

Кроме того, доктор Кротов разботал специальное устройство для фиксации инструментов в полости носа, что позволяет освободить; хирурга и облегчить выполнение эндоскопической операции. 

БУДУЩЕЕ ДОКТОРА КРОТОВА

Доктор Кротов не из тех людей, кто останавливается на достигнутом. Сейчас он организовывает специальную лабораторию, которая позволит существенно расширить диагностические возможности. Наряду с этим планирует также шире использовать уникальные амбулаторные операции. – Зачастую человек, которому предлагают серьезное хирургическое вмешательство, по тем или иным причинам к нему не готов, — поясняет Алексей Юрьевич, — мы же можем провести амбулаторную операцию, которая позволит получить достаточно длительную ремиссию и иногда и вовсе избежать серьезного хирургического вмешательства.

Также он возлагает надежды на то, что стажировка в Италии, которая планируется в марте этого года, позволит пересмотреть некоторые позиции в лечении отдельных заболеваний внедрить в практику новые эндоскопические операции с доступом через ЛОР-органы, но в смежных с ними областях, в частности, при некоторых заболеваниях головного мозга и глаз. Кроме того, доктор Кротов хочет oрганизовать на базе Мариинской больницы учебный центр по целенаправленной подготовке врачей, чтобы то современное направление, которым он занимается, шире внедрялось в практическое здравоохранение.

Свободное время Алексей Юрьевич старается проводить с семьёй. Его жена тоже врач — работает в ВМА, занимается радиоизотопной диагностикой. А вот дочка интереса к медицине никогда не проявляла, и сейчас учится в Инженерно-экономическом институте на факультете «Менеджмент организации». Кротову импонирует её разумный прагматизм, свойственный сегодняшнему поколению. — Она прекрасно понимает, чего хочет в этой жизни, и я очень этому рад, — говорит Алексеи Юрьевич. В то же время он надеется, что если дочь станет менеджером, она сможет работать и в области медицины, потому что всё идет к коммерциализации здравоохранения. И ещё доктор Кротов надеется на то, что наше здравоохранение подвергнется внутренней реформе, ему будет больше помогать государство, в задачу которою входит забота о людях, особенно о тех, кто не может в силу здоровья или возраста выжить в наших непростых условиях: «Если медицине не помогать, она либо будет стоять на месте, либо принимать уродливые формы во взаимоотношениях с пациентами».

Виктория Максимова